Климат, призыв Папы Франциска: «Возвращение к реальной политике»

Истинное католическое учение

Апостольское увещевание – это один из «форматов», в котором Папа развивает свое ординарное учение по вопросам веры и морали; у него нет «достоинства» энциклики, но его ценность остается приоритетной и универсальной. Термин «ординарный» надо понимать в смысле «наведения порядка», «общего для всех», а не в худшем смысле («чего-то банального»). Подумайте о значении прилагательного «ординарный», стоящего после университетского звания «профессор».

Более того, сам понтифик (см. многочисленные сноски) подчеркивает преемственность Laudate Deum («Славьте Бога», LD) своими двумя социальными энцикликами Laudato sì («Славься», 24 мая 2015 г.) и Fratelli tutti («Все мы братья», 3 октября 2020 г.). А еще, само Evangelii gaudium («Радость Евангелия, 24 ноября 2013 г.) о провозглашении Евангелия в современном мире (цитируется в примечании 43 LD) также является апостольским увещанием. И в нем содержится методологический манифест Франциска.

Будучи «документом обычного учительства», в котором все католики (взрослые) призваны проявлять уважение к разуму и воле, они обязаны читать и размышлять над Laudate Deum (также потому, что оно не длинное). И им придется отказаться от любого отрицания и путаницы в отношении катастрофических экологических последствий парникового эффекта, вызванного деятельностью человека, и, следовательно, мобилизоваться вместе для участия в политике. Так что, по крайней мере, им приятного чтения. Вот текст на 8 языках.

Ниже приводится повторная презентация документа, а не его краткое изложение. Следующие слова призваны подчеркнуть, чем этот документ является радикально, то есть по своей глубине: учение «политической теологии» в смысле критического (а не догматически-религиозного) мышления относительно современности. Франциск пишет об «этическом жале» (см. LD 29). И это потому, что Laudate Deum адресован «всем людям доброй воли»; и потому, что социальное учение Пап всегда предлагало международному сообществу (по крайней мере, понимаемому как государства и многосторонние институты) платформу практической разумности, на которой можно было бы продвигать безопасность и общее благополучие, то есть устойчивый мир.

Кстати: это апостольское наставление органично цитирует доклады двух международных организаций, МГЭИК (Межправительственная группа экспертов по изменению климата) и UNEP (Программа ООН по окружающей среде) как основу Петровской учительской школы и напоминает, возобновив их, о соглашениях по климату.

Людям доброй воли

Laudate Deum адресована людям доброй воли. Прежде всего, тем, у кого воля имеет значение, то есть тем, кто обладает политическим авторитетом или другими формами власти. Это призыв к тем, кто может действовать, действуйте. В ближайшем будущем: к следующей Конвенции сторон пакта ООН об изменении климата (COP28, Дубай, 30 ноября – 12 декабря), которой посвящены четвертая и пятая главы из шести, охватывающих 73 пункта.

(Не)проблема такова: «К сожалению, климатический кризис на самом деле не является проблемой, которая интересует великие экономические державы, которые озабочены получением максимальной прибыли с наименьшими затратами и в кратчайшие сроки» (LD, 13).

Это означает, что большая часть мировой экономики с ее частной или государственной капиталистической логикой отходит от политики и деполитизирует международное общество. Другими словами, эти экономические державы (государства и частные субъекты) используют технологии (цифровые и т. д.) и технику (особенно административную, бюрократическую, управленческую) лишь в частных интересах. В то время как диктат экологических (о здоровье климата и биосферы) и социальных наук (о здоровье человечества) не направляет политическую повестку дня, потому что она руководствуется капиталистической логикой.

Но политизация капиталистической логики, то есть превращение ее в абсолют (если не обожествление ее как спасательного круга), не является политикой. По крайней мере, это аполитично. Но зачастую это антиполитика, деполитизация: потому что это функция увеличения богатства и власти тех, кто уже ею пользуется, а также нескольких новых участников. Более того, если политика является лишь прерогативой элиты (легитимирующей себя тщеславными и лживыми меритократическими принципами, если их абсолютизировать или, того хуже, насилием), то это тем более не политика. Согласно рассуждениям Папы Римского, речь идет о преобладании технократической парадигмы, которой политика делегирует свои действия.

Антиполитическая технократическая парадигма

К сожалению, технократическая парадигма присвоила себе политическую сферу, приписывая (иллюзорный) принцип регулирования планетарной res publica («собственности общественной») национальному, региональному и глобальному капиталистическому рынку. Технократическая парадигма, возможно, пытается внести порядок в хаос или хочет сдержать его. Но не являясь политической парадигмой, которая в первую очередь предполагает участие народов и их законных представителей, она отвечает выдающимся интересам одной стороны. Политика, с другой стороны, пытается примирить сохраняющийся социальный конфликт, не уничтожая законных интересов сторон. Поэтому политика в строгом смысле отсутствует, если одна или несколько частей доминируют и совершают насилие над другими (не говоря уже о том, если одна из этих частей состоит из еще не родившихся человеческих поколений).

Поэтому технократическая парадигма (с меритократией только элит) является идеологической, поскольку она не легитимирована с точки зрения «спасения» каждого перед лицом изменения климата (и других кризисов). Фактически она гарантирует себя и «чудовищно питается собой» (LD 21): никакого общего блага! И поэтому Папа усиливает критику, как политическую, так и этическую: технократическая парадигма «лежит в основе нынешнего процесса деградации окружающей среды» (LD 20) и распространяет свое вредное воздействие на беднейшие слои населения. Это антиполитика, это антивласть, это насилие.

Возвращаясь к мыслям Ханны Арендт («О насилии», 1968), власть соответствует способности человека не только действовать, но и действовать согласованно. Он принадлежит группе и существует только до тех пор, пока группа остается единой. Кто-то «находится у власти», если его туда поставило определенное количество людей, чтобы он действовал от их имени. И для нас, не только для жителей Запада, суверенитет (то есть конститутивная, политическая власть) принадлежит народу, мы уже не признаем его и не наделяем ни Богом, ни его единственным земным представителем. Без группы и без народа власть исчезает и заменяется насилием. А когда насилие не контролируется властью, побеждает хаос, гражданская война, в которой насилие питает само себя.

Действительно, мы наблюдаем неразумную эксплуатацию планеты и обеднение жизни во всех ее формах. По этой причине целью технократической парадигмы, помимо любого ее и нашего самообмана, является конец политики: подчинение человечества немногим (даже тем, кто имеет цифровое вооружение). (Формальную) власть не следует путать с (реальной) мощью, но мощь должна принадлежать тем, кто обладает легитимной властью, то есть легитимированной народом в ее компонентах, которую сама политика должна выявлять, охранять и продвигать.

Затем Папа пишет: «Мы все должны переосмыслить вопрос человеческой власти, ее значения и ее пределов» (LD 28). Франциск не апеллирует к власти Бога, но осуждает кризис политики: «этический упадок реальной власти», который «замаскирован маркетингом и ложной информацией, полезными механизмами в руках тех, у кого больше ресурсов, чтобы влиять на общественное мнение через них» (LD 29).

Понтифик критикует триаду власти, экономики и коммуникации, поскольку она действует согласованно, но мистифицирует человеческую власть, и приписывает технологиям (денежно-финансовым, цифровым и бюрократически-управленческим) роль регулирующего механизма общества. И вот оно проявляется как дьявольская троица, унижающая достоинство человеческой личности.

«Сократ Московский»

В этой связи крайне важно выделить понтификальную цитату из «Сократа Московского» (Владимир Сергеевич Соловьев, 1853-1900), поскольку «политическое богословие» (в современном смысле, следовательно, в христианском и постхристианском контексте) может быть только экуменическим, западным и восточным вместе. Сама христианская идея Европы не западническая, а общеевропейская: еврейская, сирийская, греческая, латинская, германская, славянская. Кирилл и Мефодий такие же европейцы, как Карл Великий. Русская культура, в частности, сохраняет необычайную мудрость мира и ненасилия (см. Н. Валентини, «Наследие, которое нужно спасти», в Il Regno – Актуальность 14/2022, 463-472). Это глубокое богословское, духовное и мистическое наследие не должно быть мистифицировано или похоронено, оно способствует предложению людям значимого и оправданного ответа на новую европейскую, западную и мировую политику.

Вот что пишет Папа Римский: «Это можно повторить и сегодня с иронией Соловьева: «Век настолько продвинулся, что ему даже выпала судьба быть последним»» (из «Трех диалогов и повести об антихристе», Болонья 2021, 256). И Франциск тут же добавляет: «Нужна ясность и честность, чтобы вовремя осознать, что наша сила и прогресс, которые мы обеспечиваем, оборачиваются против нас самих» (LD 28).

Дополитическая (не обязательно религиозная) потребность искать смысл вещей представлена Франциском совести тех, кто осуществляет (или нет, или плохо) власть: «В чем смысл моей жизни, в чем смысл моего прохода на этой земле, в чем в конечном итоге смысл моей работы и моих обязательств?» (LD 33). И, несколькими абзацами позже, понтифик продолжает, цитируя свой Laudato sì (LS 57): «Я смею повторить этот вопрос сильным мира сего: «Почему они хотят сохранить сегодня власть, которую будут помнить за ее неспособность вмешаться в ситуацию, когда было срочно и необходимо сделать это?» (LD 60).

Этот вопрос адресован не только властям, которые будут участвовать в COP28. Политическая теология Папы апеллирует к исторической глубине, к пониманию того, как многосторонность зародилась, развивалась и деградирует. Франциск подчеркивает, как это уже делал Иоанн XXIII в Pacem in Terris («Мир на земле», 1963), необходимость мирового авторитета, регулируемого законом и наделенного истинным авторитетом (см. LD 34-35). Но это означает не столько защиту принципа субсидиарности и существенного вклада промежуточных субъектов в коллективное благо. Это не они скрываются.

Реконфигурация многосторонности

Папа просит «переконфигурировать многосторонность» и «воссоздать ее в свете новой глобальной ситуации» (LD 37). «Многосторонности снизу» недостаточно перед лицом гегемонии элит. Это не просто вопрос «оказания давления», поскольку «если граждане не контролируют политическую власть – национальную, региональную и муниципальную – борьба с экологическим ущербом просто невозможна» (LS 179)» (LD 38). Это означает заниматься политикой, используя власть, а не просто влияние, то есть участвуя в (демократических) процессах для доступа к политическим представительским позициям.

К сожалению, нынешняя многосторонность не только неэффективна и, следовательно, частично теряет свою легитимность и оправданность; но, прежде всего, это не результат нового процесса конституционализации, который изменяет конфигурацию нового пакта между государствами. Фактически, нынешнего Устава Организации Объединенных Наций не только недостаточно, но он должен реагировать на новое население народов и новый исторический цикл, цикл новой многополярности. Это фактическая ситуация, которой невозможно избежать, но как же тогда мы можем признать ее в новых правовых рамках на службе политики? Поскольку большие и малые народы являются равными субъектами суверенитета, им предстоит вместе основать и узаконить эту новую многосторонность.

Новая многосторонность может быть только политическим действием. Должна быть. То есть она должно «решать реальные проблемы человечества, стремясь прежде всего к уважению достоинства людей, чтобы этика преобладала над местными или случайными интересами» (LD 39). И «речь идет не о замене политики» (LD 40). То есть новая роль развивающихся держав не легитимируется признанием их угрозы или просто освобождением места для их элит среди уже существующих, западных или других. Это не политика.

Вместо этого признание многополярности с «(возвращающимися) державами» оправдано и гарантировано, поскольку «они действительно способны добиться важных результатов в решении конкретных проблем, как некоторые из них продемонстрировали во время пандемии» (там же). И Папа отмечает, что пространство политики также включает и интегрирует любую «страну, какой бы маленькой она ни была, что ведет к признанию многосторонности как неизбежного пути» (там же). В противном случае любая новая многополярность всегда будет антиполитикой, основанной на угрозе и источнике насилия со стороны сильных мира сего: дальнейшего членовредительства.

Равенство народов и людей является условием этой новой многосторонности, которая требует легитимации «мировой конституцией» (концепция, сформулированная не так явно Папой, а автором). Только задача политики – создать условия для всего этого. Это нельзя делегировать другим субъектам (например, представителям религий, корпораций или гражданского общества, даже если они связаны с ними). Только политика позволяет людям и группам превзойти самих себя во множественном контексте планеты. Никакой другой человеческой деятельности для этой цели у нас нет, остальное очень полезно, но вспомогательно. За исключением войны, которая хочет устранить конфликт путем устранения его аналогов.

Конституционализация и демократизация многополярности

Папа не избегает дипломатии. Но этого недостаточно: «Старая дипломатия, также находящаяся в кризисе, продолжает демонстрировать свою важность и необходимость. Ей еще не удалось создать модель многосторонней дипломатии, отвечающую новой конфигурации мира, но, если она способна переформулировать себя, ей придется стать частью решения, потому что даже многовековой опыт не может быть выброшен» (LD 41). Но новая дипломатия также должна возникнуть в результате согласованных политических действий, а не быть антиполитикой, представляющей интересы сильнейших или международных и технократических элит на данный момент.

В результате Папа предупреждает: «Мир становится настолько многополярным и в то же время настолько сложным, что для эффективного сотрудничества необходимы иные рамки. Недостаточно думать о балансе сил, но также о необходимости реагировать на новые вызовы и реагировать с помощью глобальных механизмов на экологические, медицинские, культурные и социальные проблемы, прежде всего, для укрепления уважения самых основных прав человека, социальных прав и заботы о нашем общем доме. Это вопрос установления универсальных и эффективных правил, гарантирующих эту глобальную защиту» (LD 42). Вот процесс планетарной конституционализации.

По этой причине Папа повторяет: «Все это предполагает введение новой процедуры для процесса принятия решений и легитимации таких решений, поскольку та, которая была создана несколько десятилетий назад, недостаточна и не кажется эффективной. В этом контексте необходимы пространства для разговоров, консультаций, арбитража, разрешения конфликтов, надзора и, короче говоря, своего рода большей «демократизации» в глобальной сфере, чтобы выразить и учесть различные ситуации. Больше не будет полезно поддерживать институты, которые защищают права сильнейших, не затрагивая права всех» (LD 43).

Таким образом, прослеживая успехи и неудачи климатических конференций, Папа, принимая во внимание наблюдение в Laudato sì (167), пишет ─ но это утверждение можно обобщить для всех глобальных достояний, включая поддержание мира: «соглашения имели низкий уровень реализации, поскольку не были созданы адекватные механизмы контроля, периодической проверки и наказания за несоблюдение. Заявленные принципы по-прежнему требуют эффективных и гибких способов практической реализации» (LD 52). Более того, «международные переговоры не могут существенно продвинуться из-за позиций стран, которые ставят свои собственные национальные интересы выше глобального общего блага. Те, кто страдает от последствий, которые мы пытаемся скрыть, будут помнить об этом отсутствии совести и ответственности (LS 169)» (LD 52). Как же нам не подумать и о неисполненных и недобросовестных протоколах ОБСЕ (Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе).

Отдайте кесарю, человеку и Богу, то, что им принадлежит

Папа не аргументирует на основе апокалиптических диагнозов (см. LD 17). Однако политика находится на «настоящем поворотном моменте», потому что из-за нарастающих климатических катастроф (и эскалации войны на Украине) мы сталкиваемся с риском неожиданных поворотных моментов, ускорений, кумулятивных и инерционных эффектов (по крайней мере, в их величине: так называемый «лавинный эффект»). Они приведут к политическому хаосу такого масштаба, что хрупкие многосторонние институты будут подавлены и затоплены. Человечество никогда не обладало такой большой властью, но без политики оно не сможет ее правильно использовать (см. LS 23).

Политику нельзя заменить техническими решениями (административными и рыночными), которые рискуют ввести в заблуждение и отвлечь внимание. Проблемы лежат глубже. При риске достижения «критических точек» «невозврата» (из-за перечисленных Папой климатоэкологических катастроф и ядерных конфликтов) исправления недостаточно. Когда Папа просит всех идти по «пути примирения с миром, который нас принимает» (LD 69), он использует термин, который следует понимать в строгом смысле: «примирение» является синонимом экзодического освобождения, высокой политики, глобального конституционного права И в этом контексте необходимо переосмыслить присутствие и действия «радикальных» групп, участвующих в климатических конференциях. Они занимают пустоту в международной (а зачастую и национальной) политике, которая не способна примирить и примириться сама с собой, потому что политика находится в кризисе (само)доверия.

Это примирение также духовное. Сегодня, наконец, мы «вынуждены признать, что поддерживать можно только «ситуативный антропоцентризм»». То есть признать, что жизнь человека непонятна и нежизнеспособна без других существ. В действительности, «все мы, существа во вселенной, объединены невидимыми узами и образуем своего рода вселенскую семью, возвышенное общение, побуждающее нас к священному, любящему и смиренному уважению» (LS 89)» (LD 67). Путем этой антропологии, политика должна примирить и примириться. То есть, если предположить, что основные решения региональной и международной политики являются обязательными, незаменимыми и не подлежащими делегированию. Немыслимо управлять государством в условиях постоянного чрезвычайного положения или отказываться от политики на основе исключений; это означало бы лишь отказ от неэффективной технократической парадигмы. Нам нужна смена парадигмы, или, скорее, возвращение к парадигме политики без пустых делегирований в сторону экономизма, юридической формальности, усыпляющей пропаганды или геополитического сличения.

Папа ничего себе не берет. Просто этическое жало политической теологии. Он дает кесарю то, что принадлежит кесарю: но хочет ли Цезарь воспользоваться или лишить себя политической власти? Цезарям Запада и их последователям римский Понтифик (а также Патриарх Запада) пишет конкретно, приближаясь к выводу: «Если принять во внимание, что выбросы на душу населения в Соединенных Штатах примерно вдвое превышают выбросы на душу населения Китая и примерно в семь раз больше, чем в среднем по беднейшим странам, мы можем сказать, что широкомасштабное изменение безответственного образа жизни, связанного с западной моделью, будет иметь значительные долгосрочные последствия. Таким образом, приняв необходимые политические решения, мы оказались бы на пути взаимной заботы» (LD 72).

Наконец, прощаясь, Франциск дает Богу, то что от Бога: «Хвалите Бога» – название этого письма. Потому что человек, претендующий заменить собой Бога, становится наибольшей опасностью для самого себя» (LD 74). Однако политика требует «чуда», эволюционного скачка для человеческого рода: новой конституции международной политической власти для новой эффективной многосторонности, способной принять на себя возникающие возможности и ответственность новой многополярности. И в конкретном политическом плане, в качестве доказательства «доброй воли», властям, которые будут вести переговоры на COP28, мы просим и молимся вместе с Папой: «пусть они будут стратегами, способными думать об общем благе и будущем своих детей», а не о сиюминутных интересах какой-то страны или компании. Пусть они таким образом покажут благородство политики, а не ее позор» (LD 60).