Святой Отец вернулся к горячим темам этого периода, ответив на вопросы журналистов на пути из Улан-Батора. От миротворческих миссий кардинала Дзуппи и связанных с ними перспектив до недавних споров по поводу «Великой России» и будущей поездки во Вьетнам: «Если не я, то Иоанн XXIV...».
Папа Франциск на обратном пути из Монголии ответил на вопросы сопровождающих журналистов, пресс-конференцию транслировали Vatican News в этом видео.
Жаргалсайхан Дамбадаржаа, The Defacto Gazete: Большое спасибо, Ваше Святейшество, за посещение Монголии. Мой вопрос: какова была основная цель этого визита и удовлетворены ли вы достигнутым результатом?
«Идея посетить Монголию пришла мне в голову при размышлениях о тамошней небольшой католической общине. Я совершаю эти поездки, чтобы посетить католические общины, а также вступить в диалог с историей и культурой народов, с тем, что является мистической сущностю народов. Важно, чтобы евангелизация не воспринималась как прозелитизм. Прозелитизм всегда ограничивает. Папа Бенедикт сказал, что вера растет не за счет прозелитизма, а за счет влечения. Евангелическое воззвание вступает в диалог с культурой. Происходит евангелизация культуры, а также вокультуривание Евангелия. Христиане выражают свои христианские ценности и через культуру своего народа. Это полная противоположность тому, чем могла бы быть религиозная колонизация. Для меня путешествие означало знакомство с этим народом, вступление в диалог с этим народом, получение культуры этого народа и сопровождение Церкви в ее путешествии с большим уважением к культуре этого народа. И я доволен результатом».
Уламбадрах Мархаахуу из ULS Suld Tv: Сегодняшний конфликт цивилизаций может быть разрешен только посредством диалога, как сказало Ваше Святейшество. Может ли Улан-Батор предложить себя в качестве площадки для международного диалога между Европой и Азией?
«Я так думаю. Но у вас есть очень интересная вещь, которая тоже благоприятствует этому диалогу, и я беру на себя смелость назвать это «мистикой третьего соседа», которая заставляет вас идти вперед в политике третьего соседа. Подумайте, что Улан-Батор – столица страны, наиболее удаленной от моря, и можно сказать, что ваша земля находится между двумя великими державами, Россией и Китаем. И по этой причине ваша мистика в том, чтобы попытаться вести диалог еще и с близкими третьими лицами: не из презрения к этим двоим, потому что с обоими у вас хорошие отношения, а из стремления к универсальности, показать свои ценности всему миру, а также получать их ценности от других, чтобы вести вас к диалогу. Любопытно, что в истории поиски других земель часто путали с колониализмом или с завоеванием господства. Вместо этого вы, с этой мистикой третьего соседа, придерживаетесь философии поиска диалога. Мне очень понравилось это выражение третьего соседа. Это ваше богатство».
Кристина Кабрехас, EFE: Вчера вы направили послание китайскому народу и попросили католиков быть хорошими гражданами после того, как власти страны не разрешили епископам приехать в Монголию. Как на данный момент складываются отношения с Китаем? А есть ли какие-нибудь новости о поездке кардинала Дзуппи в Пекин и о миссии на Украине?
«Миссия кардинала Дзуппи – это миссия мира, которую я поручил. И он планировал посетить Москву, Киев, США и даже Пекин. Кардинал Дзуппи – человек большого диалога и универсального видения, в его истории есть опыт работы, в Мозамбике в поисках мира, и для этого я его послал. Отношения с Китаем очень уважительные, очень уважительные. Лично я испытываю большое восхищение китайским народом, каналы очень открыты, для назначения епископов существует комиссия, которая уже некоторое время работает с китайским правительством и Ватиканом, а также есть много или, скорее, некоторые католические священники или католические интеллектуалы, которых часто приглашают читать курсы в китайских университетах. Я считаю, что мы должны двигаться вперед в религиозном аспекте, чтобы лучше понимать друг друга, и что граждане Китая не думают, что Церковь не принимает их культуру и их ценности и что Церковь зависит от другой иностранной державы. У комиссии под председательством кардинала Паролина дела идут хорошо на этом дружественном пути: они делают хорошую работу, также с китайской стороны отношения развиваются. Я очень уважаю китайский народ».
Джерард О’Коннелл, журнал «Америка»: Ваше Святейшество, отношения между Вьетнамом и Святым Престолом на данный момент очень позитивные, в последнее время они сделали значительный шаг вперед. Многие вьетнамские католики просят вас навестить их, как вы это сделали в Монголии. Есть ли возможность сейчас посетить Вьетнам, есть ли приглашение от правительства? А какие еще поездки вы планируете?
«Вьетнам – это один из самых прекрасных поводов для диалога, который Церковь испытала в последнее время. Я бы сказал, это – симпатия в диалоге. Обе стороны имели добрую волю понять друг друга и искать пути продвижения вперед. Были проблемы, но во Вьетнаме я вижу, что рано или поздно проблемы преодолеваются. Недавно мы свободно разговаривали с президентом Вьетнама. Я очень позитивно отношусь к связям с Вьетнамом, они уже много лет делают хорошую работу. Помню, четыре года назад в гости приехала группа вьетнамских парламентариев: с ними был приятный диалог, очень уважительный. Когда культура открывается, есть возможность диалога, если есть закрытость или подозрения, диалог очень труден. С Вьетнамом диалог открытый, со своими плюсами и минусами, но он открытый, и мы потихоньку движемся вперед. Были некоторые проблемы, но они были решены. О поездке во Вьетнам, если не поеду я, обязательно поедет Иоанн XXIV. Уверен, что так и будет, потому что эта земля заслуживает того, чтобы она шла вперед, и она вызывает симпатию. Среди других поездок есть план посетить Марсель, а потом есть ждущие в одной маленькой стране в Европе. Мы посмотрим, сможем ли мы это сделать. Но, скажу честно, для меня сейчас совершить путешествие не так просто, как в прошлом. Есть некоторые ограничения в ходьбе и это мешает. Посмотрим».
Фаусто Гаспаррони, ANSA: Ваше Святейшество, недавно вызвали дискуссию ваши высказывания к молодым русским католикам относительно великой матушки России, наследия таких деятелей, как Петр Великий и Екатерина II. Это заявления, которые, скажем так, сильно разозлили, например, украинцев, имели также последствия в дипломатической сфере и были восприняты почти как прославление российского империализма и своего рода одобрение даже политики Путина. Я хотел спросить вас, почему вы почувствовали необходимость сделать эти заявления, рассматривали ли вы возможность их сделать, повторили бы вы их; а также, для ясности, можете ли вы сказать нам, что вы думаете об империализмах и, в частности, о русском империализме?
«Вспомним, где это было сказано: диалог с молодыми россиянами. И в конце диалога я дал им послание, послание, которое я всегда повторяю: взять на себя ответственность за свое наследие. Первый шаг: получить наследие. То же самое я говорю везде. И даже с таким видением я пытаюсь создать диалог между бабушками и дедушками с внуками: внуки должны получать наследие. Я говорю это везде, это и было посланием. Второй шаг, чтобы прояснить наследие: на самом деле я выразил идею великой России, потому что русское наследие очень хорошее, оно очень красивое. Подумайте о литературе, музыке, вплоть до Достоевского, говорящего нам сегодня о зрелом гуманизме; он взял на себя ответственность за этот гуманизм, который развился в искусстве и литературе. Это второе измерение по сравнению с тем, когда я говорил о наследии, не так ли? Третье, может быть, и неудачное, но, говоря о великой России, может быть, не столько в географическом смысле, сколько в культурном, я вспомнил, чему нас учили в школе: Петр I, Екатерина II. И пришло вот это третье, возможно, не совсем корректно. Я не знаю. Пусть нам расскажут историки. Но это дополнение пришло мне на ум, потому что я изучал его в школе. То, что я сказал молодым россиянам, – это взять свое наследие, забрать свое наследие, то есть не искать его где-то еще. Возьмите свое наследие. И какое наследие дала великая Россия: русская культура прекрасна, очень глубока; и не должна быть отменена из-за политических проблем. У вас были темные годы в России, но наследие всегда оставалось в руках. Далее вы говорите об империализме. И я не имел в виду империализм, когда говорил это, я говорил о культуре, а передача культуры никогда не бывает имперской, никогда; это всегда диалог, и я говорил об этом. Это правда, что существуют империализмы, которые хотят навязать свою идеологию. На этом я остановлюсь: когда культуру перегоняют и превращают в идеологию, это яд. Культура используется, но превращается в идеологию. Надо различать, когда это культура народа, а когда идеологии, которые затем возникают у какого-то философа, какого-то политика из этого народа. И я говорю это всем, в том числе, Церкви. Внутри Церкви часто оказываются идеологии, которые отрывают Церковь от жизни, идущей от корня и идущей вверх; они отделяют Церковь от влияния Святого Духа. Идеология не способна к воплощению, это всего лишь идея. Но идеология занимает свое место и становится политикой, обычно она становится диктатурой, верно? Это становится неспособностью к диалогу, к развитию культур. И империализмы делают это. Империализм всегда консолидируется на основе идеологии. Мы также должны различать в Церкви учение и идеологию: истинное учение никогда не бывает идеологическим, никогда; оно коренится в святом и верном народе Божьем; вместо этого идеология оторвана от реальности, оторвана от народа… Не знаю, ответил ли я.
Роберт Месснер, DPA: Доброе утро. Вопрос относительно вашего обновления Laudato si’ (энциклики «Хвала Тебе». – Прим. перев.). Можно ли это понимать, как демонстрацию солидарности с активистами защиты окружающей среды, такими как «Последнее поколение», которые устраивают зрелищные протесты? Может быть, в этом обновлении есть послание и для молодых активистов, вышедших на улицы?
«Немного общих соображений: я не критикую этих экстремистов. Но молодые люди обеспокоены. Хороший итальянский учёный – у нас была встреча в Академии – произнес хорошую речь и закончил так: «Я бы не хотел, чтобы моя внучка, родившаяся вчера, через 30 лет жила в таком уродливом мире». Молодые люди думают о будущем. И в этом смысле мне нравится, что они хорошо борются. Но когда замешана идеология, или политическое давление, или оно используется для этого, это не работает. Мое Апостольское Обращение будет опубликовано в день Св. Франциска, 4 октября, оно представляет собой обзор того, что произошло после COP (РКИК. – Прим. перев.) в Париже, которая, возможно, была самой плодотворной на сегодняшний день. Есть некоторые новости о некоторых COP и некоторых вещах, которые еще не решены, и существует необходимость срочно их решить. Она не столь объемная, как Laudato si’, но продолжает Laudato si’ в новых аспектах, а также в анализе ситуации».
Этьен Лорайер, КТО ТВ: Вы хотите видеть синодальную церковь в Монголии и во всем мире. Октябрьское собрание уже является плодом работы народа Божия. Как могут быть вовлечены в этот этап крещеные со всего мира? Как можно избежать идеологической поляризации? И смогут ли участники публично высказаться и поделиться тем, что они переживают, чтобы можно было идти с ними? Или весь процесс будет секретным?
«Вы говорили о том, как избежать идеологического давления. В Синоде нет места идеологии, это другая динамика. Синод – это диалог между крещеными, между членами Церкви, о жизни Церкви, о диалоге с миром, о проблемах, волнующих сегодня человечество. Но когда думаешь (о вступлении. — Ред.) на идеологический путь, Синод кончается. В Синоде нет места идеологии, там есть место диалогу. Беседовать друг с другом, между братьями и сестрами и с учением Церкви. Чтобы двигаться дальше. Также хочу подчеркнуть, что синодальность – не моя выдумка: то был святой Павел VI. Когда завершился Второй Ватиканский Собор, он осознал, что на Западе Церковь утратила синодальное измерение; Восточная Церковь имеет это. Для этого он создал Секретариат Архиерейского Синода, который за эти шестьдесят лет вел размышление синодально, непрерывным прогрессируя, двигаясь вперед. Когда исполнилось пятидесятилетие этого решения св. Павла VI, я подписал и опубликовал документ о том, что такое Синод, о том, что происходит. А сейчас оно пошло дальше, оно еще более повзрослело, и по этой причине я подумал, что было бы очень хорошо иметь Синод по синодальности, это не тенденция, это старая вещь, в Восточной Церкви это всегда было. Но как жить синодальностью и жить по-христиански и, как я уже говорил, не впадая в идеологии. Процесс собрания: есть одна вещь, которую мы должны беречь – синодальный климат. Это не телешоу, где говоришь обо всем. Нет. Есть религиозный момент, есть момент религиозного обмена. Подумайте, что на синодальных выступлениях они будут говорить по три-четыре минуты, три (речи. – Ред.), а затем три-четыре минуты молчания для молитвы. Потом еще три и – молитва. Без этого молитвенного духа нет соборности, есть политика, есть парламентаризм. Синод – это не парламент. Что касается тайны: есть отдел, возглавляемый доктором Руффини, который будет выпускать пресс-релизы о ходе работы Синода. В Синоде необходимо охранять религиозность и охранять свободу говорящего народа. Для этого будет создана комиссия под председательством доктора Руффини, которая будет предоставлять информацию о ходе работы Синода».
Антонио Пелайо, Вида Нуэва: Святой Отец, вы только что говорили о Синоде, и мы все согласны с вами в том, что этот Синод вызывает большое любопытство и большой интерес. К сожалению, это также вызывает множество критических замечаний со стороны католических кругов. Я хочу сослаться на книгу с прологом кардинала Бёрка, который говорит, что Синод – это ящик Пандоры, из которого исходят все бедствия для Церкви. Что вы думаете об этой позиции? Как вы думаете, она будет преодолена реальностью или обусловит Синод?
«Не помню, говорил ли я это уже однажды. Несколько месяцев назад я позвонил в монастырь кармелиток. «Как поживают монахини, настоятельница?». Это не итальянский монастырь. Настоятельница ответила. И в конце она мне говорит: «Святейшество, мы боимся Синода». «Что происходит? – пошутил я шутку. – Вы хотите в Синод монахиню отправить?». «Нет, мы боимся, что наша доктрина изменится». И вот что она говорит: есть эта идея… Но, если вы пойдете вперед к истокам этих идей, вы найдете идеологии. Всегда, когда кто-то хочет отделить путь общения в Церкви, всегда отрывается идеология. И они обвиняют Церковь в том или ином, но никогда не обвиняют ее в том, что истинно: грешница. Они никогда не говорят «грешник» … Они защищают учение в кавычках, которое подобно дистиллированной воде, оно не имеет вкуса и не является истинным католическим учением, которое содержится в Символе веры. И что часто скандалит; насколько возмутительна идея о том, что Бог стал плотью, что Бог стал Человеком, что Богоматерь сохранила свою девственность. Это порождает скандалы».
Синди Вуден, CNS: Доброе утро, Ваше Святейшество, я хотела бы продолжить вопрос французского коллеги по Синоду и информации. Многие верующие-миряне отдали так много времени, молитве, участию в выступлениях, слушая. Они хотят знать, что происходит во время Синода, собрания. И вы рассказали о своем опыте Синода по религиозным вопросам, во время которого некоторые из Синода говорили: «Этого не ставить», «нельзя этого говорить…». Мы, журналисты, даже не имеем доступа на ассамблею и общие заседания, как мы можем быть уверены, что то, что нам «разжуют», – правда? Нет ли шанса быть немного более открытым с журналистами?
«Но все очень открыто, дорогая, очень открыто! Существует комиссия под председательством Руффини, которая будет сообщать новости каждый день, но быть более открытым, я не знаю, более открытым, я не знаю… и хорошо, что эта комиссия очень уважительно относится к вкладу каждого и постарается не сплетничать, а говорить именно о синодальном прогрессе то, что созидательно для Церкви. Если хотите, если кто-то хочет, чтобы новость была: этот на того-то ругался за то-то, то это политическая болтовня. Перед комиссией стоит непростая задача, сказать: сегодня размышление идет так, идет вот так, и передать церковный дух, а не политический. Парламент отличается от Синода. Не забывайте, что главным действующим лицом Синода является Святой Дух. И как это передать? Вот почему церковное направление должно быть передано».
Винченцо Ромео, RAI TG 2: Доброе утро, Ваше Святейшество. Вы – Папа пригородов, а пригороды, особенно в Италии, испытывают сильную боль. У нас были очень тревожные эпизоды насилия, деградации… Например, недалеко от Неаполя приходской священник дон Патрисиелло даже пригласил вас приехать, затем в Палермо… Что можно сделать? Раньше вы бывали вильяс мисериас («городах нищеты». Прим. перев.) в Буэнос-Айресе, так что у вас есть в этом опыт. Даже наш премьер-министр посетил один из этих пригородов, там много дискуссий. Что можно сделать, что могут сделать и Церковь, и государственные институты, чтобы преодолеть эту деградацию и гарантировать, что пригороды действительно станут частью страны?
«При этом вы говорите о пригородах как о трущобах: надо идти вперед, ехать туда и работать там, как это было сделано в Буэнос-Айресе со священниками, работавшими в этих краях: бригада священников с вспомогательным епископом во главе, и они там работали. Мы должны быть открыты для этого, правительства должны быть открыты, все правительства мира, но есть некоторые периферии, где положение трагично. Я возвращаюсь к скандальной периферии, которую пытаются скрыть: к рохинджа. Рохинджа страдают, они не христиане, они мусульмане, но они страдают, потому что их обратили на периферию, их изгнали. Нам нужно увидеть различные типы периферии, а также понять, что на периферии человеческая реальность более очевидна и менее сложна – (есть также. – Ред.) плохие моменты, которые я не хочу идеализировать – но она воспринимается лучше. Один философ однажды сказал то, что меня действительно поразило: «Реальность лучше всего понимается в пригороде». Реальность там понимают хорошо. Мы должны вести диалог с периферией, и правительства должны добиться настоящей социальной справедливости, истинной социальной справедливости, с различными социальными перифериями, а также с идеологической периферией, чтобы вести диалог, потому что часто именно какая-то изысканная идеологическая периферия является причиной социальной периферии. Мир пригорода непрост. Спасибо».