Это была Олимпиада (и не только), как сказал бы Пьер Камбронн

Олимпиада недавно закончилась. Пришло время для окончательной оценки, которая, по мнению газеты «Нью-Йорк таймс», часто бывает горькой: как только внимание выключается, у многих остается горечь из-за опыта, который мог бы быть другим. Австралийская пловчиха Ариарна Титмус завоевала в Париже четыре медали: две золотые и две серебряные. У нее нет причин сожалеть, но по поводу своего пребывания в олимпийской деревне она сказала в программе австралийского телевидения: «мы жили в грязи», без смены белья и без туалетной бумаги. Разочарования, противоречия, образы часто оставляли публику в изумлении, как в случае с канадцем Тайлером Миславчуком, которого стошнило около десяти раз во время триатлона, после заплыва в реке Сена, последний раз после финиша, перед камерами. По тем же причинам Бельгия заставила свою делегацию отказаться от участия в смешанной эстафете по триатлону и плавать в грязной, заразной воде парижской реки.

В результате некоторые почувствовали себя вправе говорить о просто дерьмовых Олимпийских играх в том смысле, что это выражение было в основе французской культуры, по крайней мере, со времен Рабле. «Сказать это слово, а потом умереть, что может быть лучше?», – торжественно пишет Виктор Гюго, цитируя знаменитый ответ Пьера Камбронна в битве при Ватерлоо: «Гвардия умирает, но не сдается». По другим источникам Камбронн ответил гораздо проще, сказав лишь одно слово: «Дерьмо!». Флобер заметил тоньше: «Этим великим словом мы утешаем себя за все человеческие несчастья; так что я люблю повторять: дерьмо, дерьмо!». В «Грязных руках» Сартр более груб: «Чистота – это идея для факиров и монахов… Мои руки грязные. До локтей. Я окунул их в дерьмо и кровь».

Во Франции были дерьмовые поэзия и музыка, как в «Дерьмо в Вобане» Лео Ферре или в «Порнографии» Жоржа Брассенса, где также говорилось: «Quand je dis merde, il y a des fleurs autour» («Когда я говорю дерьмо, вокруг меня – цветы»). Культура дерьма процветает на Западе, но во Франции это местный деликатес. Фрейд много думал об этом, но начало было положено с доктором Шарко в его клинике в Сальпетриере.

Каждая Олимпиада имела политическое значение. Например, олимпиада 2008 года прошла прекрасно и является символом утверждения Китая на международной арене. Говорят, что эти Олимпийские игры укрепили идею о том, что Запад находится в глубоком кризисе, в котором доминируют «вокизм» (от англ. woke, прошедшее время от глагола «проснуться»- политический термин, происходящий из афроамериканского английского и обозначающий усиленное внимание к вопросам, касающимся социальной, расовой и половой справедливости, прим. Ред.) и милитаризм. Прошедшие в Париже Игры станут доказательством того, что цивилизация сейчас находится на последнем издыхании. Можно сказать более кощунственно: «Олимпиада Сатаны». Фактически, Ватикан написал, что «опечален» произошедшим, присоединившись к сожалениям верующих других конфессий.

Начало было совсем другой историей, начиная с уважения к религии. С 776 г. до н.э. в Олимпии Всегреческие игры были символом соревнования и мира! Они были организованы в честь богов и приводили к прекращению любых войн. В наше время Олимпийские игры должны были стать встречей мирового сообщества, посвященной взаимному уважению и мирному соревнованию. Вместо этого в 2024 году не случилось олимпийского перемирия, к которому призывали многие (в том числе Папа Франциск), что вызвало возмущение отказом от принципов, которые являются основой новой европейской идентичности, основанной в 1945 году.

В 2024 году Олимпийские игры в Париже могли бы стать великим мирным событием, и именно таковы были ожидания, потому что в Париже существует огромная гуманитарная традиция: именно во французской столице в 1789 году была провозглашена «Декларация прав человека и гражданина» (Déclaration des droits de l’homme et du citoyen), а в 1948 году была принята «Всеобщая декларация прав человека». В Париже Олимпийские игры возродились при бароне Пьере де Кубертене после их закрытия, объявленного Феодосием в 393 году нашей эры. И это при том, что Олимпийские игры в Париже проходили во время одной из самых драматических международная ситуаций, которая имела свои последствия для соревнований. Например, многие российские и белорусские спортсмены предпочли отказаться от участия, среди них были олимпийские и мировые рекордсмены. Россия великая держава также и в спорте и на Олимпийских играх: 1010 медалей, второе место после США.

Прошедшие Олимпийские игры дали веский повод задуматься об интересах и ценностях. Поиск первенства, величия и совершенства побуждает нас задуматься о том, кто мы есть и кем мы хотели бы быть, ставя под сомнение существование человечества в таком виде, какое оно есть и каким мы хотели бы, чтобы оно было. Олимпийские игры должны побудить нас стать лучше и показать пример в этом смысле. Доминирующее видение Парижа 2024 года было ясно с самого начала: церемония открытия с живой картиной «Тайной вечери» Леонардо да Винчи в бурлескной, с отсылкой к Дионисию и весьма странной версии. Гендерная пародия на самую широко известную икону христианского Запада, представленную парижским туристическим сайтом. Томас Джолли был интерпретатором духа времени. Игры через четыре года пройдут в Лос-Анджелесе, Калифорния, на родине идеологии «вокизма» и Камалы Харрис. Конечно, мир не будет таким, каким мы его знаем сегодня. На предыдущих олимпийских соревнованиях в Токио была пандемия. В 2024 году Игры прошли на фоне кровопролитных войн. За годы, которые отделяют нас от Лос-Анджелеса, многое и худшее ещё может случиться.

Основная проблема – гиперболическое измерение эпохального перехода. Как и другие страны, Франция пытается ответить на новый вызов истории. В условиях неопределенности одним из возможных ответов является высокомерие. Самоуверенное утверждение о «полном уничтожении крыс и фекалий в Сене», на которое организаторы потратили более миллиарда долларов, вполне согласуется с заявлением о том, что Олимпийскую деревня в Париже – это смелый «зеленый эксперимент».

В то время как проходили эти весёленькие Олимпийские игры, люди продолжали гибнуть пачками на войне, от сектора Газа до Конго. В Африке французские войска заключили циничный союз с малийскими джихадистами и различными исламскими террористами. Мы уже находимся в войне без правил? Будет ли это быстрая и легкая война? В августе, в этом месяце Олимпиады, по другую сторону Ла-Манша, Великобритания внезапно узнала, какой была Франция годом ранее, когда окраины находились в огне жестоких столкновений. На этот раз взбунтовалась неизвестная, глубинная Великобритания, которая не голосует вообще, или которая лишь на 15% голосовала за Найджела Фараджа, в то время как 58% британцев заявляют в опросах, что испытывают глубокие сомнения в искренности политических деятелей своей страны.

Франция размыла и растворила в тумане неопределённости на время Олимпийских игр, представление о своих трудностях, начиная с отсутствия правительства и заканчивая экономическим положением, из-за которого Франция стала одним из самых слабых звеньев в Европе. Многие парижане остались довольны. Причин тому много, и зачастую они эфемерны, например, резкое снижение уровня преступности в городе, внезапно наполнившемся порядком и контролем. Другая Франция смотрела по телевизору другие программы и практически Играми не интересовалась. Это та же самая Франция из «Возвращение в Реймс» Дидье Эрибона, примкнувшая к «Непокоренной Франции», то есть Франция, которую многие из нас продолжают любить: Франция, сильно отличающаяся от той, которая прославляла Олимпийские игры, прошедшие в тени войн и высокомерия, с комплексом превосходства, который рискует затянуть всех в пропасть.