Американская исключительность, мифы и действительность

19 февраля 1998 года, выступая на канале NBC, Мадлен Олбрайт, тогдашняя госсекретарь США, в контексте применения силы против Ирака заявила, что «если нам приходится применять силу, то это потому, что мы — Америка, мы незаменимая нация. Мы твердо стоим на ногах и видим дальше в будущее, чем другие страны, и мы видим здесь опасность для всех нас». Совсем недавно, 19 октября 2023 года, когда израильская операция в Газе шла уже вторую неделю, президент Джо Байден заявил, что «американское лидерство – это то, что скрепляет мир» и что «американские ценности – это то, что делает нас партнером, с которым другие страны хотят сотрудничать».

Можно просто отмахнуться от этих утверждений как от традиционных клише, направленных на внутреннее потребление, поскольку всем очевидно, что «мир», конечно, не скрепляется, а постоянно разрушается, если не сказать находится под угрозой из-за событий, которые неподконтрольны США, такие как российское вторжение в Украину, длящееся уже второй год, очевидно неразрешимый ближневосточный кризис, различные конфликты в Африке, которые едва ли упоминаются в СМИ, этническая чистка армян в Нагорном Карабахе со стороны Азербайджана, трудности с посредничеством в конфликте между Сербией и Косово, неспособность предотвратить репрессии езидов в Иракском Курдистане, рохинджа в Мьянме и уйгуров в китайском Синьцзяне.

Тем не менее, клише Байдена не стоит игнорировать, поскольку они являются частью исторических претензий на самобытность, которые распространялись на протяжении десятилетий, если не столетий. Многие страны считают себя «исключительными». У нас были l’exception française (с претензией на культурное превосходство), l’anomalia italiana (оплакивание отставания Италии от других современных стран), немецкий Sonderweg (до Гитлера – описание особого пути к индустриализации, а после Гитлера – объяснение, почему это привело к нацизму). Британцы славятся самовосхваляющим взглядом на национальный прогресс посредством мирных реформ (забывая, что они казнили своего короля задолго до того, как французы казнили своего).

Тем не менее, это правда, что собственный путь Америки был уникальным и неповторимым. У нее было свое ощущение необыкновенной судьбы, которую могут иметь не все страны. Токвиль отмечал, что «позиция американцев совершенно исключительная, и можно полагать, что ни один демократический народ никогда не окажется в ней». Уолт Уитмен был в этом весьма убеждён. В своем стихотворении 1867 года «У берегов Голубого Онтарио» он написал:

Каждая эра выдвигает одну
Землю и нацию
Обетом будущего.

В формальной империи не было необходимости, чтобы проводить цивилизаторскую миссию, пока существовало «явное предначертание» – термин, придуманный американским журналистом Джоном О’Салливаном в 1845 году, когда он пытался оправдать аннексию Техаса, добавив, что ни одна другая нация (подразумевая Англию и Францию) не стала бы пытаться ограничить «наше величие» и остановить «исполнение нашего явного предназначения…»

Долгое время «явное предназначение» ограничивалось амбициями стать региональной державой. Доктрина Монро (1823 г.) провозглашала, что любая попытка Европы колонизировать любую часть Южной Америки будет рассматриваться как акт агрессии (хотя только США смогли бы его предотвратить). В любом случае ни у одной европейской державы не было ни намерения, ни сил колонизировать какую-либо часть Латинской Америки. США воздерживались от интервенции за пределами Америки. Исключением были Филиппины, ставшие американской колонией в 1899 году. Рассуждения были аналогичны европейским: как заявил президент МакКинли, «Филиппины принадлежат нам не для того, чтобы использовать, а чтобы цивилизовать, развить, образовать и обучить науке самоуправления». В 1901 году Вудро Вильсон, тогда еще профессор Принстона, поддержал Мак-Кинли, заявив, что, хотя США приобрели Филиппины «почти случайно», «наш долг» — привить их людям «наши собственные принципы самопомощи». Но США по-прежнему старались не становиться мировой державой. Их втянули в Первую мировую войну, когда судьба Германии была почти решена, а во Вторую мировую войну они вступили из-за Перл-Харбора.

После 1945 года США, превращаясь в величайшую военную державу в мире, каковой они и сейчас являются, считали своей задачей сдержать коммунизм. Тем не менее, они не смогли помешать ни захвату Китая Красной Армией Мао, ни победе северокорейских коммунистов, ни захвату вьетнамскими коммунистами всей страны, ни даже принятию коммунизма Фиделем Кастро после установления контроля над Кубой (всего в 150 км от Флориды).

США играли незначительную роль в процессе деколонизации 1950-х и 1960-х годов. Даже падение коммунизма в СССР было вызвано скорее самими коммунистами при Горбачеве и их неспособностью создать процветающее потребительское общество. Эволюция Китая к относительно успешной рыночной экономике, названная «социализмом с китайской спецификой» (еще один пример исключительности), также была работой внутренних сил.

И всё же американская исключительность существует. Она не политическая, не военная (хотя ее военная мощь исключительна) и не экономическая (хотя сейчас дела у нее идут гораздо лучше, чем у Европы). И пусть то, что происходит в политике Вашингтона, по-прежнему важнее того, что происходит в Пекине. И пусть в обширной литературе уже давно говорится о том, что экономическая и финансовая мощь Америки снижается, но США по-прежнему доминируют в международной экономике: доллар по-прежнему остается основной международной валютой (но надолго ли?), что позволяет Соединенным Штатам управлять крупнейшим внешним долгом в мире и иметь больше голосов во Всемирном банке и Международном валютном фонде – но надолго ли? Их политическая система выглядит все более причудливой до такой степени, что обозреватель Питер Бейкер написал в New York Times (5 октября 2023 г.), что «многим внутри страны и за рубежом кажется, что американский образ жизни больше не предлагает тематического исследования эффективной представительной демократии. Вместо этого он стал образцом беспорядка и разногласий, который вознаграждает экстремизм, бросает вызов нормам и угрожает еще больше разделить поляризованную страну».

Самое внушительное американское доминирование наблюдается в области масс-культуры, которая во всем мире формируется и находится под влиянием американской музыки, фильмов, рассказов и телесериалов. В основе такого векового доминирования лежит сила американского программного обеспечения: Google, Microsoft, Facebook. Ничто из этого не связано с деятельностью тех, кто сидит в Белом доме или Конгрессе, где царит неразбериха, вызывающая беспокойство американских союзников.

Политическая неразбериха, которая не помешала вице-президенту США Камале Харрис прямо перед посещением саммита по искусственному интеллекту в Англии заявить, что именно США будут диктовать глобальные правила в отношении ИИ: «Давайте внесем ясность, – заявила она. – Что касается искусственного интеллекта, Америка является мировым лидером. Именно американские компании лидируют в мире по инновациям в области ИИ. Именно Америка сможет стать катализатором глобальных действий и добиться глобального консенсуса так, как ни одна другая страна».