Двигатель Франции и Германии заглох

Ночной поезд Париж-Берлин, вернувшийся в строй спустя десятилетие в начале декабря прошлого года, получил название «Ночной джет». Символически это хорошая новость для здоровья отношений между двумя странами, но сценарий остается не очень веселым для тех, кого волнует судьба Европы. Французы предпочитают термин «пара», немцы используют термин «двигатель». Но паровоз или пара на бриллиантовой свадьбе, если исходить из видений Роберта Шумана и Жана Монне, предстают в изношенном, если не устаревшем, измерении как геополитическая концепция. И как движущая сила европейской политики, она разрушена в то время, когда она должна работать на полную мощность. Международные кризисы (пандемия, война на Украине, конфликт на Ближнем Востоке, поставки энергоносителей, столкновение США и Китая) добавились к почти зеркальным внутренним проблемам.

Во Франции падение популярности президента Эммануэля Макрона усугубляет потерю им парламентского большинства. Крайние партии растут, гипотеза о досрочных выборах усиливается, в то время как опросы считают само собой разумеющимся, что крайне правая партия Марин Ле Пен будет ведущей партией на европейских выборах. Социальная ситуация взрывоопасна: постоянные протесты, коллективные неврозы из-за отсутствия безопасности и растущие эпизоды антисемитизма и исламофобии являются показателями общества, разделенного и замкнутого на себе. Речь Макрона в Сорбонне в 2017 году, известная повторным предложением великого европейского плана развития, интеграции и общей обороны, действительно была видением: оно потерялось по пути.

Макрон применил старое средство: заменить «плавкий предохранитель», то есть премьер-министра. Он распрощался с изношенной Элизабет Борн, а ключи от Матиньона вручил тридцатичетырехлетнему Габриэлю Атталю. Медийный переворот, поскольку Атталь также является самым молодым премьер-министром в истории Республики (ссылка на Наполеона, императора в 32 года, очевидна). Однако харизмы гениального технократа вряд ли будет достаточно, чтобы привести страну в порядок и провести реформы без большинства.

В Германии недавнее постановление Конституционного суда, отвергшего неуклюжую систему бухгалтерского учета, выявило глубокие трещины в так называемой «светофорной коалиции», несовместимость взглядов зеленых и либералов, а также трудности в посредничестве социал-демократического канцлера Олафа Шольца, констатирующего падение консенсуса также, как и у Макрона. Долг Германии по-прежнему сдержан, но, в отличие от Франции, Германия платит еще больше за серьезные инфраструктурные задержки и необходимость переосмысления источников энергии, до вчерашнего дня зависевших от России. Проблема, которая поставила под сомнение историческое решение отказаться от атомной энергетики, что привело к расколу общественного мнения и правительственной команды по этому вопросу.

Кроме того, в Германии также наблюдается сильный рост крайне правых, что уже повлияло на программы правительственных партий, в частности, по вопросам иммиграционного и пограничного контроля. Идеальное предложение франко-германского двигателя шло в противоположном направлении, а именно, в рамках поддерживающего и интегрированного проекта развития. Изменение перспективы по сравнению со временем Ангелы Меркель очевидно. А бывшая канцлер, отвергнутая своей партией, захлопнула дверь Фонда Аденауэра, столпа культурного формирования ХДС.

На международном уровне, при войне на Украине, также ощущается разница в тонах по отношению к России, с явными разногласиями относительно источников и энергетической реконверсии. Что касается обязательств по усилению европейской обороны и военной помощи Украине, они продемонстрировали невнимательность к синергии соответствующего военного аппарата. Франция, как всегда, сделала ставку на свою роль лидера.

Германия выделила сто миллиардов евро, укрепила традиционное партнерство с США, но вынуждена констатировать свою неполноценность перед зарождающейся польской военной мощью. Естественно, с точки зрения итальянцев, трудности дружественных стран будут препятствовать самоутешительному настрою. Более семидесяти лет «брака» также исключают необратимые расставания. Скорее, они подчеркивают моменты кризиса, которые обычно преодолеваются, даже если ценой является компромисс в сторону понижения, как это видно из дебатов о реформе Пакта стабильности: вместо поиска решений преобладает разделение проблем; мечты о новаторском пересмотре правил столкнулись с необходимостью найти общую позицию.

Два года назад Макрон назвал дискуссии о сохранении Маастрихтских критериев «дебатами из другого века». Новый пакт рискует сделать маловероятными цели в области климата, экономического суверенитета и обороны. Расширение ЕС также сделало отношения между Парижем и Берлином менее «двусторонними» в пользу многосторонних отношений, даже несмотря на то, что в наиболее решающих коридорах зданий ЕС французы и немцы по-прежнему имеют лучшие карты. Несомненно то, что вся Европа не способна справиться с теми проблемами, с которыми мы сталкиваемся. Фраза «говорить единым голосом» теперь рискует стать клише, столь же очевидным, сколь и нереалистичным, тем более что даже два основных акционера не маршируют в унисон. В этом смысле Украина будет первой, кто заметит современное состояние.