Ксенофобы, так или иначе

Ксенофобия, похоже, везде на подъеме. Разумеется, она связана с вопросом иммиграции, когда «чужие» занимают «наши» рабочие места и заставляют нас чувствовать себя чужими на своей собственной земле. В Великобритании страх был направлен сначала против ирландцев, затем против евреев, потом против вест-индцев и, наконец, против индийцев и пакистанцев. В Германии это турки, во Франции – североафриканцы, в Италии – южные итальянцы, затем африканцы.

Согласно опросам, более половины населения Австрии, Бельгии, Венгрии, Франции, Греции, Германии и Италии с беспокойством относятся к иностранным рабочим. Особые опасения вызывают мусульмане, хотя это не коррелирует с количеством мусульман или иммигрантов в стране. По данным исследования Chatham House 2017 года, большинство населения выступает против присутствия мусульман в Польше (71%). При этом в Польше мало иммигрантов, и даже до российского вторжения они приезжали в основном из Украины.

Антииммиграционные настроения в США, как правило, направлены против мексиканцев и так называемых «латиносов» (т.е. испаноязычных). Дональд Трамп обещал и продолжает обещать построить стену, чтобы сдержать их, но в 2017 году он также пытался запретить въезд в США мусульманам. Его указ, известный как «мусульманский запрет», назывался «Защита нации от проникновения иностранных террористов в Соединенные Штаты». Он исключил въезд из многих стран с преобладающим мусульманским населением, кроме тех, которые США не хотели обидеть: Египет, Турция и, конечно же, Саудовская Аравия (хотя Усама бен Ладен и большинство террористов 11 сентября были саудовцами).

В Индии Нарендра Моди отчасти обязан своими успехами и успехами своей Индийской народной партии антимусульманской политике. Вскоре после победы на выборах 2019 года Моди разыграл антимусульманскую карту, приняв поправку к закону о гражданстве, который предоставляет индийское гражданство нелегальным мигрантам из соседних стран, если они не являются мусульманами. В Нидерландах ультраправая партия, возглавляемая исламофобом Геертом Вилдерсом, только что вошла в коалиционное правительство с консервативными партиями. В Финляндии и Швеции подобные ксенофобские партии уже находятся у власти в коалиционных правительствах.

Во Франции следующим президентом может стать Марин Ле Пен, набравшая 41% во втором туре президентских выборов 2022 года. Она больше не является самым ксенофобным французским политиком: Эрик Земмур (чьи родители-евреи покинули Алжир) получил 7% в первом туре и неоднократно подвергался осуждению за разжигание расовой ненависти. Ле Пен и Земмур были солидарны с алармистской литературой, которая за последние двадцать лет реанимировала древние расистские стереотипы. Писатель и комментатор Ален Финкелькраут, чей отец пережил Освенцим, известный своим обличением антисемитизма, в своем бестселлере «Несчастная личность» (2013) сетует на опасность, которую иммиграция принесет французской идентичности (как будто она когда-то была стабильной конструкцией). Через год он был принят во Французскую академию. Рено Камю, бывший социалист, а ныне ультраправый, в своей книге «Великое замещение» (2011) осудил «заговор» по замещению «настоящего» населения Франции на население Африки.

Знаменитая итальянская журналистка Ориана Фаллачи в своем бестселлере «Ярость и гордость», переведенном на многие языки мира, производила тексты, полные истерических оскорблений в адрес «сыновей Аллаха». Название книги Мелани Филлипс «Лондонистан: как в Британии создается террористическое государство» весьма говорящее (как и Фаллачи, она прошла путь от левых до правых). Более поздним образцом этого жанра стала «Странная смерть Европы: Иммиграция, идентичность, ислам» (2017) британского журналиста Дугласа Мюррея. Канадский журналист Марк Стин в своей книге «Америка в одиночестве: конец света, каким мы его знаем» (2006) сетует на тот «факт», что скоро мусульман в США станет больше, чем белых: «Они плодятся с энтузиазмом». Им придется много плодиться, ведь мусульмане составляют всего 1,3% американского населения.

В Великобритании антииммигрантские настроения стали определяющим фактором для победы Brexit на референдуме 2016 года. В Германии крайне правая партия AfD («Альтернатива для Германии»), которая всерьез рассматривала возможность массовой депортации иностранцев, занимает второе место в опросах (хотя недавние скандалы могли ей навредить). Партия вполне может победить на выборах в земельные парламенты в Саксонии, Бранденбурге и Тюрингии в сентябре этого года – все в бывшей Восточной Германии.

В Италии премьер-министр принадлежит к партии, которая в том, что касается иммиграции, мало чем отличается от так называемой Лиги Севера, когда-то враждебной южанам, а теперь – против иностранцев.

Евреи в любой точке мира могут «вернуться» в Израиль спустя примерно 2000 лет, но не потомки палестинцев, уехавших во время войны 1948 года. В 2018 году был принят новый закон, делающий Израиль «еврейским» государством, символически низводя его нееврейских граждан Израиля (двадцать процентов населения) к статусу второго сорта. По мнению либеральной газеты «Гаарец», это был «самый беспричинный и ненавистный закон в истории страны». С этим согласен и известный дирижер Даниэль Баренбойм, сам израильтянин. Ксенофобия расширилась с расширением глобального перемещения людей. Присутствие иностранцев часто рассматривается как угроза национальной культуре. Понятие национальной культуры весьма сомнительно. На самом деле, большинство стран возникли недавно и внутренне разделены по религии, языкам и диалектам, еде и музыке. Идентичность изменчива, поскольку такие понятия, как культура, история и коллективное самовосприятие, никогда не являются фиксированными. Они в постоянном состоянии потока и пересмотра. Однако страх перед иностранцами и пришельцами стар. В Древней Греции слово «ксенофобия» подразумевало страх перед негреками, хотя греки регулярно воевали между собой. Современная ксенофобия восходит к XIX веку и носит скорее экономический, чем культурный характер: страх перед иностранцами, которые отнимают работу у местных жителей. В Соединенных Штатах Закон об исключении китайцев 1882 года заблокировал иммиграцию из Китая, но китайские рабочие сыграли важную роль в развитии западных железных дорог. Это поддержали профсоюзы. Сэмюэл Гомперс, лидер АФТ (и еврей из лондонского Ист-Энда), заявил в 1905 году, что «…кавказцы не допустят, чтобы их уровень жизни был разрушен неграми, китайцами, японцами или кем-либо еще». Во Франции была широко распространена ксенофобия в профсоюзах, отражающая опасения по поводу притока бельгийских и итальянских рабочих (в 1886 г. во Франции насчитывалось более миллиона иностранных рабочих). Между 1881 и 1893 годами около тридцати итальянцев были убиты на юге Франции в ходе того, что можно назвать серией погромов.

В Великобритании при премьер-министре Артуре Бальфуре Закон об иностранцах 1905 года был в первую очередь направлен на ограничение еврейской иммиграции из царской империи. Это был тот самый Бальфур, чья знаменитая декларация 1917 года выступала за создание дома для евреев в Палестине.

Сегодня блокирование иммиграции в развитые страны не имеет смысла. В Европе стареет население, и ей необходимо расширить базу производительных работников (и налогоплательщиков). Например, в Германии сейчас наблюдается огромная нехватка рабочей силы (по оценкам правительства, около 700 000 человек, а к 2035 году эта цифра может увеличиться до семи миллионов). Здоровье капитализма требует значительного уровня иммиграции. В проигрыше оказываются страны, из которых приезжают иммигранты: они теряют квалифицированных рабочих. Одна индийская медсестра в лондонской больнице означает на одну медсестру меньше в Дели.