Мнения №47/24

Дональд Трамп с большим перевесом побеждает на американских выборах, канцлер Германии Шольц звонит президенту России Путину, и внезапно европейский истеблишмент испытывает шок. И оказывается без определенных ориентиров. В классическом атлантизме эпохи Байдена консерваторы и прогрессисты Старого континента находили легкое место для приземления. Под защитой формулы «в защиту наших принципов и наших ценностей» они стояли на стороне ястребов, которые выступали за силовую конфронтацию с Россией и за продолжение войны. Те же самые, которые пытались сорвать Минские соглашения, а затем переговоры в Стамбуле, когда конфликт начался. Дезориентация европейского руководства проявилась в какофонии, которая предшествовала и сопровождала тысячный день российско-украинской войны. «Большая семерка» возобновила свою самую решительную поддержку Украины «до тех пор, пока это необходимо» и полную солидарность США, Франции, Германии, Италии, Великобритании, Канады и Японии «в содействии ее борьбе за суверенитет, свободу, независимость, территориальную целостность и восстановление». Итоговый лозунг: «Россия остается единственным препятствием на пути к справедливому и прочному миру». Документ был распространен сразу после того, как стало известно о телефонном разговоре между Берлином и Москвой. Что и решил сделать Шольц, чтобы попытаться начать политико-дипломатический процесс, который мог бы привести к прекращению конфликта. Или хотя бы прекращению огня. Инициатива, к которой канцлер приложил все усилия, чтобы выступить перед лицом растущего недовольства среди немецкого общественного мнения. Германия – страна, которая больше всего заплатила за выбор нового «противостояния» с Россией, причем не только в экономическом плане. Стагнация и риск рецессии, преследующие бывший немецкий локомотив, на самом деле сочетаются с глубоким политическим кризисом, который приведет к досрочным выборам в конце февраля. Редкость в истории Германии после Второй мировой войны. Но поворот Шольца, хотя и был в воздухе, по ошибке удивил его европейских коллег. Убежденные, что с возвращением Трампа в Белый дом иной подход к внешней политике будет неизбежен, они набросились на канцлера. Ощущение такое, что причина раздражения к нему прежде всего в том, что он предвидел чужие действия. Предлагая Берлин – и, возможно, не Париж, не Лондон и не Брюссель – в качестве главного европейского собеседника переизбранного магната. Что касается итальянского правительства, то если бы оно думало, что сможет без проблем перейти от Байдена к Трампу, сосредоточив внимание на карте Маска, оно может разочароваться. В те же часы, когда «Большая семерка» провозгласила в Киеве обязательство «без если или но», новый удар по Зеленскому нанес Илон Маск. Назвав его юмористом за заявление о том, что «никто не может заставить Украину сесть за стол переговоров», потому что «Украина – независимая страна». Чтобы избежать каких-либо недоразумений, человек, который также снабжал Киев сателлитами, добавил старую статью BBC, в которой Зеленский представлен как «комик, не имевший опыта в политике». За этим последовал еще один шаг Байдена вперед в военном плане в пользу Киева с разрешением использовать американские ракеты большой дальности также и на территории России. Крайне спорное решение среди советников уходящего президента, которые в конечном итоге выбрали эту меру, ограничив ее, как предполагается, только российским Курским регионом. Чтобы нанести удар по дислоцированным там северокорейским войскам – вот объяснение – и послать сильный сигнал Пхеньяну. На самом деле Киев немедленно применил «АТАКМСы» для нанесения удара в другом месте. Решение Байдена было несвоевременным и не понравилось ближайшему окружению. Его сын Дональд-младший публично обвинил военно-промышленный комплекс и Байдена в желании «развязать Третью мировую войну». Байден знает, что он – хромая утка, и на встрече, которую он провел с Си Цзиньпином в кулуарах недавно завершившегося саммита АТЭС в Перу, ему пришлось выслушать намерение китайского лидера «сотрудничать с новой администрацией США для поддержания связи, расширения сотрудничества и преодоления разногласий». Обычный восточный прагматизм, контрастирующий с индивидуалистическим и эмоциональным воодушевлением европейских политиков. На данном этапе они не склонны заниматься событиями, происходящими на глобальном уровне. Паскаль Бонифас объясняет это, сосредоточив внимание на Европе, переживающей эпоху Трампа-2. И Даниэле Манчини иллюстрирует это в своем анализе широкого развития индийской системы.